Неточные совпадения
По бокам дороги в тумане плывут деревья, качаются черные
ветки, оголенные осенним ветром, суетливо летают и трещат белобокие сороки,
густой запах болотной гнили встречает и провожает гремучую бричку, сырость, всасываясь в кожу, вызывает тягостное уныние и необычные мысли.
Здесь среди кустарниковой растительности еще можно видеть кое-каких представителей маньчжурской флоры, например: лещину, у которой обертка орехов вытянута в длинную трубку и густо усажена колючими волосками; красноветвистый шиповник с сильно удлиненными плодами, сохраняющимися на
ветках его чуть ли не всю зиму; калину, дающую в изобилии сочные светло-красные плоды; из касатниковых — вьющуюся диоскорею, мужские и женские экземпляры которой разнятся между собой; актинидию, образующую
густые заросли по подлесью, и лимонник с гроздьями красных ягод, от которых во рту остается легкий ожог, как от перца.
Ермолай бросил несколько еловых
веток на огонь;
ветки тотчас дружно затрещали,
густой белый дым повалил ему прямо в лицо.
С той стороны в самом деле доносилось пение мужских и женских голосов; а перед глазами между тем были: орешник, ветляк, липы, березы и сосны; под ногами — высокая,
густая трава. Утро было светлое, ясное, как и вчерашний вечер. Картина эта просто показалась Вихрову поэтическою. Пройдя небольшим леском (пение в это время становилось все слышнее и слышнее), они увидели, наконец, сквозь
ветки деревьев каменную часовню.
Вдруг лошадь стала выходить из борозды: прямо перед ее мордой оказалось небольшое, тощее, очевидно недавно посаженное деревцо, с верхушкой, уже наполовину увядшей. Пахарь дернул вожжой, придержал соху, деревцо втянулось под
гуж, изогнулось, попробовало вынырнуть меж оглоблей и вдруг сиротливо свалилось, подрезанное железом. Еще около сажени тянулось оно, зацепившись
веткой, наконец осталось на пыльной пашне. Мужик оттолкнул его лаптем и стал вытряхивать лемех.
Ярко светит солнце, белыми птицами плывут в небе облака, мы идем по мосткам через Волгу,
гудит, вздувается лед, хлюпает вода под тесинами мостков, на мясисто-красном соборе ярмарки горят золотые кресты. Встретилась широкорожая баба с охапкой атласных
веток вербы в руках — весна идет, скоро Пасха!
Осенний тихо длился вечер. Чуть слышный из-за окна доносился изредка шелест, когда ветер на лету качал
ветки у деревьев. Саша и Людмила были одни. Людмила нарядила его голоногим рыбаком, — синяя одежда из тонкого полотна, — уложила на низком ложе и села на пол у его голых ног, босая, в одной рубашке. И одежду, и Сашино тело облила она духами, —
густой, травянистый и ломкий у них был запах, как неподвижный дух замкнутой в горах странно-цветущей долины.
И старик, неслышно ступая в своих поршнях, пошел вперед по узкой дорожке, входившей в
густой, дикой, заросший лес, Он несколько раз, морщась, оглядывался на Оленина, который шуршал и стучал своими большими сапогами и, неосторожно неся ружье, несколько раз цеплял за
ветки дерев, разросшихся по дороге.
Кое-где в
густых волнах зелени мелькал серый деревянный крест, тонкие
ветки обнимали его со всех сторон.
Мне снилось, что я опять еду той же дорогой, и опять мне холодно, и опять кругом меня опушенный инеем лес, и косые лучи солнца,
густые и желтые, уходят из этого леса, играя кое-где на стволах и мохнатых
ветках… Только где-то за лесом что-то еще
гудит глухими, стонущими ударами, как будто гонится за нашими санями.
Она привыкла к тому, что эти мысли приходили к ней, когда она с большой аллеи сворачивала влево на узкую тропинку; тут в
густой тени слив и вишен сухие
ветки царапали ей плечи и шею, паутина садилась на лицо, а в мыслях вырастал образ маленького человечка неопределенного пола, с неясными чертами, и начинало казаться, что не паутина ласково щекочет лицо и шею, а этот человечек; когда же в конце тропинки показывался жидкий плетень, а за ним пузатые ульи с черепяными крышками, когда в неподвижном, застоявшемся воздухе начинало пахнуть и сеном и медом и слышалось кроткое жужжанье пчел, маленький человечек совсем овладевал Ольгой Михайловной.
Но затем, после нескольких лет борьбы, тонкий ствол опять выпрямился, и дальнейший рост шел уже безукоризненно в прежнем направлении: внизу опадали усохшие
ветки и сучья, а вверху, над изгибом буйно и красиво разрослась корона
густой зелени.
Солнце задело багряным краем за черту горизонта, когда мы подъехали к логу. Свету было еще достаточно, хотя в логу залегали уже
густые вечерние мóроки. Было прохладно и тихо. «Камень» молчаливо стоял над туманами, и над ним подымался полный, хотя еще бледный, месяц. Черная тайга, точно заклятая, дремала недвижимо, не шелохнув ни одною
веткой. Тишина нарушалась только звоном колокольчика, который гулко носился в воздухе, отдаваемый эхом ущелья. Сзади слышался такой же звон, только послабее.
Глинистая, кой-где с пробивающейся травкой или сухой
веткой, дорожка освещалась кружками, сквозь
густую листву лип, прямыми бледными лучами месяца.
Действительно, из-под
густой сосновой
ветки он вытащил охапку лучины, загодя наколотой им из старого смоляного пня. Я дал ему спичку, и сухое сосновое дерево тотчас же вспыхнуло ярким, беспокойным пламенем, распространяя сильный запах смолы. Затем он навалил сверх лучины сухой прошлогодней желтой хвои, которая сразу задымилась и затрещала. Сотский не утерпел, чтобы не вмешаться.
Перистые ярко-зеленые
ветки папоротника
густой бахромой виснут над сонными лесными ручьями, полными чистой, студеной, но от смолистых корней окрашенной в бурый цвет водою…
На прибрежной растительности сказалось губительное влияние моря. Деформированные и обезображенные деревья, преимущественно лиственицы, имели ветви загнутыми в одну сторону. Это были своего рода флюгеры, указывающие преобладающее направление ветра. Некоторые из них производили впечатление однобокой метелки с мелкими
ветками, растущими
густыми пучками, образующими по опушкам непроницаемую чащу.
В лесу между
густыми ветвями елей и под кустами березняка темно, и в воздухе ясно вырисовываются только крайние, обращенные к солнцу
ветки с их пузатыми почками и лоснящейся корой.
На юге поднимались
густые клубы дыма от подожженных нами складов на Фушунской
ветке. Пушки гремели. Прошел мимо Каспийский полк. Прошли, шатаясь, два пьяных, исхудалых солдата, с глазами, красными от водки, пыли и усталости.
Темно-каштановые волосы
густым бандо падали на ее спину из-под легкой черной кружевной шляпы с
веткой темной сирени. Темно-лиловое платье красиво облегало ее стан, говоря, впрочем, более об искусстве корсетницы и портнихи, нежели о дарах природы.